Голубая точка - Страница 13

Когда мы говорим о «грозном» небе, «неспокойном» море, алмазах, «не поддающихся» резцу, о Земле, «притягивающей» пролетающий мимо астероид, о «возбужденном» атоме, мы опять же рисуем своеобразную анимистическую картину мира. Материализуем. Некий древний уровень нашего мышления наделяет неодушевленную природу жизнью, страстями и умением планировать.

Убеждение в том, что Земля обладает самосознанием, недавно стало формироваться на периферии «гипотезы Геи». Но подобные верования были общепринятыми как у древних греков, так и у ранних христиан. Ориген задумывался о том, «не несет ли и земля, сообразно ее собственной природе, ответственности за некий грех». Многие античные книжники считали звезды живыми. Такой же позиции придерживались Ориген, св. Амвросий (наставник Августина Блаженного) и даже (в более проработанной форме) св. Фома Аквинский. Взгляд стоической философии на природу Солнца был сформулирован Цицероном в I в. до н. э. таким образом: «А если солнечный огонь похож на те огни, что в телах живых существ, то и Солнце должно быть живым».

По-видимому, анимистические представления стали распространяться сравнительно недавно. В 1954 г. по результатам проведенного в США соцопроса 75 % респондентов полагали, что Солнце неживое; в 1989 г. лишь 30 % опрошенных согласились с таким «скоропалительным» утверждением. Отвечая на вопрос о том, могут ли автомобильные шины что-либо ощущать, в 1954 г. 90 % респондентов отказывали им во всяческих эмоциях¸ а в 1989 г. таковых было всего 73 %.

Здесь мы видим, что для нашей способности воспринимать мир характерна некоторая ущербность, в определенных обстоятельствах довольно серьезная. Что характерно, волей-неволей мы вынуждены проецировать нашу собственную природу на Природу в целом. Хотя это и может привести к последовательно искаженному мировосприятию, такая привычка несет в себе великое благо: подобное проецирование является важнейшей предпосылкой для сострадания.

Хорошо, может быть, в нас нет ничего особенного, может быть, нас связывает унизительное родство с обезьянами, но мы как минимум лучшие из всех, кто существует на свете. Не считая Бога и ангелов, мы – единственные разумные существа во Вселенной. Один мой читатель признался: «Я в этом уверен не менее, чем во всем остальном жизненном опыте. Во Вселенной больше нигде нет сознательной жизни. Таким образом, человеческий род вновь обретает присущую ему по праву центральную роль во Вселенной». Однако (отчасти под влиянием науки и научной фантастики) большинство наших современников, как минимум в США, отрицают такую позицию – по причинам, которые, в сущности, были сформулированы еще древнегреческим философом Хрисиппом: «Для любого из существующих людей мысль, что в целом мире нет ничего выше его, была бы образцом безумного высокомерия».

Но факт остается фактом: внеземная жизнь пока не обнаружена. Мы только начали ее поиски. Вопрос остается открытым. Если бы меня попросили высказаться об этом – особенно с учетом долгой череды низвергнутых образцов шовинизма, – я бы предположил, что Вселенная изобилует существами гораздо более разумными и совершенными, чем мы. Но, конечно же, я могу ошибаться. Такое заключение в лучшем случае базируется на аргументе к вероятности, выстраиваемом с учетом количества планет, распространенности органических веществ, длительных периодов времени, в которые может разворачиваться эволюция и т. д. Это не научное доказательство. Данный вопрос относится к числу наиболее захватывающих за всю историю науки. Как рассказано в этой книге, мы пока только разрабатываем инструменты, которые позволили бы подступиться к нему всерьез.

Что же насчет смежного вопроса о том, способны ли мы сами создать интеллект, превосходящий по силе человеческий? Компьютеры постоянно занимаются вычислениями, с которыми ни один человек не может справиться собственными силами, обыгрывают чемпионов мира по шашкам и шахматных гроссмейстеров, «говорят» на английском и других языках, а также понимают их, пишут презентабельные рассказы и музыкальные композиции, учатся на собственных ошибках, превосходно ведут корабли, пилотируют самолеты и космические аппараты. Их возможности постоянно совершенствуются. Компьютеры становятся все компактнее, быстрее и дешевле. Ежегодно прилив научных достижений накатывается чуть дальше на остров человеческой интеллектуальной уникальности, населенный отчаянно обороняющимися робинзонами. Если на столь раннем этапе нашей технологической эволюции мы смогли так продвинуться в создании интеллекта на основе кремния и металлов, чего мы сможем достигнуть в последующие десятилетия или века? Что произойдет, когда умные машины смогут конструировать еще более умные машины?

ВЕРОЯТНО, САМЫЙ ВЕРНЫЙ ПРИЗНАК того, что поиски незаслуженного привилегированного положения для человечества никогда полностью не будут свернуты, связан с феноменом, который именуется в физике и астрономии антропным принципом. Его лучше назвать антропоцентрическим принципом. Он существует в различных вариантах. «Слабый» антропный принцип просто отмечает, что если бы законы Природы и физические константы – в частности, скорость света, заряд электрона, ньютоновская гравитационная постоянная, квантовомеханическая постоянная Планка – были иными, то никогда не могла бы произойти та последовательность событий, которая привела к появлению человечества. При других законах природы и константах атомы бы не удерживались вместе, звезды эволюционировали бы слишком быстро, не оставляя достаточного времени для биологической эволюции на окружающих планетах, не смогли бы синтезироваться химические элементы, на основе которых возникла жизнь, и т. д. Иные законы – значит никаких людей.